Лидер сборной России в скоростных дисциплинах горнолыжник Александр Глебов, приехавший около двух лет назад из словенского Марибора на ПМЖ в Санкт-Петербург, рассказал корреспонденту "Р-Спорт" Анатолию Самохвалову о том, как сломать руку в трех местах, за что сербы ненавидят словенцев, зачем ему Россия, и с чего он вообще взял, что он – русский.
Сербы ближе к туркам, чем к словенцам
- Александр, вы знаете, что слово Марибор в России ругательное?
- Да? Почему?
- Вы не смотрите футбол?
- А, понял. Помню ту квалификацию на чемпионат мира, когда Словения не пустила Россию в ЮАР. Футбол люблю, болею за "Баварию", в которой ценю, прежде всего, Франка Рибери и Хави Мартинеса.
- Сами с футболистами не дружите?
- Нет, пересекался с ними только в реабилитационных центрах, коих в своей жизни я повидал немало. Один из "Олимпии", другой из "Марибора". Имена их мало о чем вам скажут. В Словении нет качественного футбола за исключением двух ведущих команд.
- Смотрел на вас на чемпионате России по горным лыжам. Ощущение, что в скоростных дисциплинах можете лыжи прямо на тапочки одевать, и все равно ваше время будет лучшим.
- Отрыв был и вправду серьезным, но о тапочках вы загнули. На самом деле я только половину трассы прошел как надо, на пологе, а вторую, мягко говоря, не очень. Да и женская она была.
- Что?
- Трасса. На мужской не хватило снега. Ну, и лыжи мне готовил настоящий мастер сервиса – Матей Сутей, словенец.
- Сколько ваших соотечественников в сборной России?
- Трое, не считая меня. У женщин - тренер по техническим дисциплинам, старший - у мужчин, и Матей.
- В российском футболе есть поверье: три балканца в команде – банда.
- Понимаю, о чем вы говорите. Мы с Матеем еще юношами катались вместе за Словению, давно друг друга знаем, но коллективу свою волю не навязываем. Да и троих человек для клана, на мой взгляд, мало.
- То есть дело в количестве?
- Да нет, ребята из Словении отличаются от тех, что из Сербии, так что вы не путайте. Я много чего слышал про сербов в футболе, они действительно кучкуются и влияют на процессы. А нас сами балканцы за балканцев не считают. Мы что-то австрийско-немецкое для них. И в этом они правы: в нас сложно найти темперамент как у сербов, в нас другие эмоции, более выдержанные. Сербы ближе к туркам, чем к нам.
- Не случайно вы первыми покинули СФРЮ.
- Так всю историю социалистической Югославии в народе ходила байка, будто Словения – спецгосударство, которое и втиснуто было для развала Югославии. Словенцы и начали ту войну потому как хотели побыстрее отделиться.
- Но крови в Словении почти не было.
- Так войнушка шла четыре дня – это несерьезно.
Две истории
- Как вы оказались в России?
- У моего случая две истории. Первая длинная, вторая короткая.
- Давайте с короткой?
- Тогда 2009 год. На носу моя мечта – Олимпиада. Я прохожу квалификацию и мыслями уже в Ванкувере. Но на тренировке "убиваю" колено… Печалился недолго, вспомнил, что через четыре года следующие Игры, я по горнолыжным меркам еще не буду стар, и соревнования пройдут не где-нибудь, а в Сочи, на родине моего деда.
- Ваш дед – русский?
- Это уже длинная история. Дед и отец, которых уже нет в живых, мечтали, чтобы я выступал за Россию. Узнал, что в федерации (горнолыжного спорта и сноуборда России) нехватка "спусковиков", и проявил инициативу. В 2014-м должны сойтись две мои мечты – Россия и Олимпиада.
- Но в Словении у вас была перспектива после травмы?
- Была, я еще был в сборной, меня оставили в ней и после того, как восстановился, но Россией я грезил, и условия для профессионального роста здесь выше. В Словении я не имел возможности столько тренироваться, сколько в России. На олимпийских трассах в "Розе Хутор".
- Не было бы Олимпиады в Сочи, не было бы вас и в России?
- Не знаю, когда бы случилось мое прибытие в Россию, но оно все равно бы состоялось. Понимаете, вы спрашиваете меня о словенцах, я вам рассказываю, кто они такие, но я никогда не чувствовал себя частью этой нации.
- Как так?
- Папа наполовину русский, наполовину хорват, мама – португалка. Меня и в детстве называли кем угодно - русским, португальцем, но только не словенцем. В сборной Словении я ощущал комфорт, но всегда вспоминал отца, который считал себя русским и никогда не называл себя словенцем.
- По-русски не учил вас говорить?
- Учил. Он - русскому, мама – португальскому. Я приходил в детский сад и начинал говорить на всех языках одновременно. А в школе, помимо, само собой, словенского, я сделал упор на английский и немецкий. Знал бы, как сложится судьба, учил бы русский и португальский.
- А португальский зачем?
- Мама живет в Лиссабоне. Как только заканчивается сезон, я сразу лечу к ней.
- Так кем вы себя ощущаете?
- Ни словенцем, ни русским, ни португальцем… Но больше русским, чем словенцем. Это точно.
- Глебов – фамилия деда?
- Да, он родился в Санкт-Петербурге – из-за этого я теперь в российских соревнованиях представляю Питер. Воевал в Красной армии, дошел до Югославии и осел там, в Загребе, женившись на моей бабушке-хорватке. Потом они пожили какое-то время в СССР, а потом вернулись в Загреб, где родился папа, и затем переехали в Марибор, где родился я. Но это было позже.
Фальшивая любовь
- Отец кем был записан в паспорте?
- Югославом и русским. Я хотел бы побольше поговорить с ним на эту тему, но его не стало в 2005 году.
- Он был спортсменом?
- Нет, одно время работал в полиции, а потом возглавил дистрибьюторскую фирму Palmolive в Любляне. Но папа, глядя на мою подростковую гиперактивность, отдал меня в футбол, затем в BMX, я даже тхэквондо занимался. Главная задача родителей заключалась в мирной растрате моей избыточной энергии. Я справлялся, но как-то раз попал на горнолыжный склон. И все, это был финиш детства. Вся любовь ко всем видам спорта исчезла как фальшивая. Я видел себя только на лыжах, я хотел побеждать на скорости 150 километров в час без всяких моторов и педалей.
- Как может исчезнуть любовь к футболу? Неужели вы не хотели стать таким как Златко Захович?
- Летом хотел, зимой мне было на это наплевать. Разве это любовь?
- Что на это сказал папа?
- Он пытался меня переубедить.
- Каким образом? Говорил, что в горных лыжах не заработаешь столько, сколько в футболе?
- Говорил всякую всячину: что на горе можно замерзнуть, что на футбол не надо тратиться, в отличие от горных лыж… Но потом пару раз увидел, как я в проливной дождь или жуткий ветер собирал сумку, брал лыжи и ехал на гору, и понял, что я фанат скоростного спуска и влиять на меня бесполезно.
- На кого вы в юношестве ориентировались в спортивном плане?
- На Херманна Майера и Люка Альфана. Идолы… Альфан сейчас неплох в раллийных делах, участвует в "Дакаре".
- У вас нет желания, например, поиграть в гольф?
- Гольф? Это же релакс. А я экстремал. Вот мотокросс – это я понимаю! У меня дома кроссовая "Хонда" с объемом двигателя 250 кубических сантиметров.
- Где гоняете?
- Раньше каждый год летом выезжал на специальные лесные трассы в Словении и рассекал.
- А по Петербургу?
- Желание, в принципе, есть, но я не знаю мест.
- А зачем их знать? Выезжаешь на проспект - и пошел.
- В России вообще опасно на мотоцикл садиться, а уж на спортивный… Нет, такой беспредел точно не по мне. В Словении это ведь цивилизованно происходит: собирается круг друзей и едет на день в лес. Постоянно находиться в состоянии скорости и бестолкового риска – это непрофессионально.
- У футболистов в контрактах бывает прописан запрет на горные лыжи. У горнолыжников есть что-то подобное?
- В контрактах точно ничего нет. Но мотокросс, думаю, тренер не одобрит. Правда, сейчас мне 29 лет, я знаю, что такое хорошо, а что такое плохо. Вот в 19-20 думал, что скорость должна быть всегда. Из-за этого четыре сезона из своей спортивной карьеры восстанавливался после травм и терял в уровне мастерства. Следовательно, не достиг класса, который был и есть в моем потенциале.
Три перелома, пять операций. На одной руке
- Что были за травмы?
- Переломы. Упал с мотоцикла – перелом плеча. Упал на склоне – перелом руки в трех местах. И все по глупости. Однажды в Швейцарии нас пригласили протестировать новые лыжи. Но я-то герой, выиграл три гонки, и тут очередная трасса. Это сейчас ты первый раз спускаешься медленно, изучаешь углы и повороты, трамплины, а тогда мне было все равно. Я умею кататься, и об этом все должны знать – это была позиция меня 20-летнего. Стартовал сразу на максимуме и перед прыжком испытал компрессию, а когда зашел на сам трамплин, то воздух меня сложил сам и я летел семьдесят метров. Приземлился на колено, которое разбилось вмиг, да прямо у следующего трамплина. И я вновь в воздухе, теперь уже хаотично кувыркаясь. Руку сломал в трех местах, после чего оперировали ее мне пять раз. Хорошо, что все закончилось хоть так, а не по-другому. Большей глупости я в жизни не совершал.
Настя, которой я сдаюсь
- Повзрослели? Женой обзавелись?
- Пока нет, но девушка у меня спортсменка. Та, на которой хочу жениться. Зовут Настя. Она словенка, в 16 лет стала чемпионкой страны среди юниорок по теннису. Сколько длится теннисный матч?
- Часа два в среднем.
- Так вот Настя меня уделывает за десять минут, и я сдаюсь. Гейм даже на своей подаче беру, если только она бьет по аутам. Сейчас учится в институте на факультете туризма и работает в спа-центре на рецепции. Ее папа Андрей Речник – чемпион Словении по скоростному спуску, готовит трассу в Мариборе для этапов Кубка мира. Кстати, если все будет хорошо, то меня можно будет поздравить с первой словенской кровью в роду.
- Настя – универсальное имя в Словении.
- У вас же в футбольных "Химках" играл Настя Чех. Правда, это единственный Настя-мужчина, о котором я слышал. В прессе писали о каких-то его признаниях, что якобы он проиграл в казино все, что заработал в России.
- Свою карьеру как воспринимаете?
- Я ей доволен и недоволен. Четыре года больничных коек и реабилитационных тренажеров – это много. Если бы всего этого было поменьше, то в топ-30 на Кубке мира я бы входил. Сейчас за этот топ-30, казавшийся мне обычным делом, борюсь изо всех сил.
- В скоростных дисциплинах 30 лет – это вроде как расцвет?
- Верно. Возраст нормальный, чтобы демонстрировать лучшие результаты в карьере. Главное, мозги на месте, а без них в спуске и супере нельзя. Если слалом можно выиграть за счет техники, то скоростные виды требуют и интеллекта, и опыта – особенности трасс, нюансы погоды и тому подобное. Спускаться в 38-40 лет – это, конечно, чересчур экстремально, но до 35 - вполне себе.
- Как произошел контакт со сборной России?
- Вначале были разговоры. Я общался с (экс-главным тренером сборной России) Владимиром Макеевым еще в дованкуверские времена. Он говорил, что если есть желание, нужно переезжать в Россию. Но в тот момент я был сфокусирован на подготовке к Играм-2010. После травмы тему подняли уже конкретно. Потом на пост главного тренера пришел Васильич – Мельников. И мы с ним очень быстро договорились. Спасибо ему большое. Приписали меня к петербургскому горнолыжному клубу Новикова. С тех пор я ваш.
