Призер Олимпийских игр Глеб Гальперин в интервью “Р-Спорт" рассказал о том, почему у него не было выбора в детстве, кем он в итоге стал, почему отдаст своего ребенка в прыжки в воду и сколько раз нужно откусить от сникерса, чтобы считать свое выступление успешным.
- Я из тех спортсменов, у которых в детстве не было выбора, чем заниматься, - рассказывает Гальперин. - Родители у меня из этого вида спорта: папа - прыгун в воду, мама - гимнастка. К тому моменту, когда родился, они уже тренировали детишек, спортсменов. Жили мы в коммуналке, оставить меня было негде, поэтому приобщался к жизни на сборах. Там за мной присматривали десятилетние ученики моих родителей. Там же я упал с трамплина в первый раз, вот так все и шло своим чередом.
Как пришел первый раз в бассейн, конечно, не помню - можно сказать, привели меня туда не в сознательном возрасте. В голове не отложилось, как я первый раз спрыгнул в бассейн. Может, это было в три года, может, в четыре.
Так что альтернатив всему этому особо не было. Правда, когда мне было лет девять, я полюбил играть в футбол, и родители меня оттуда вытаскивали силком. Но и задатки, наверное, к тому моменту к прыжкам в воду уже были, и ни в какой футбол меня никто не отпустил, о чем я не жалею.
- Почему? Говорят, быть футболистом резерва московского клуба, даже если ты совсем не играешь, это очень приятно и даже комфортно.
- Бастовать не хотелось от того, что не было никакой возможности увильнуть от всего этого?
- Было много сложных моментов, потому что когда твои родители тренируют, это очень сказывается на твоей обычной жизни. Я не мог обмануть родителей, сказав, что пошел на тренировку, а сам при этом прогулять. Или сказать, что был на тренировке, а сам пойти играть в футбол. У меня не было такой возможности.
- Обложили.
- Да. Поэтому нюансов было много, было много сложностей, было много ссор. В большинстве своем меня тренировала мама. Папа у меня помягче характером, а у нас с мамой - камень на камень. Приходилось идти на компромисс, мириться, тренироваться дальше.
- Какие-то детские соревнования в памяти отложились?
- Помню, были какие-то старты, когда после каждого хорошего прыжка давали откусить от сникерса. Там выступало человек шестьдесят, как помню. Каждый выполнял шесть прыжков: четыре раза я откусил от сникерса, два прыжка завалил (смеется). Я был самый маленький, занял место где-то в середине турнирной таблицы. Это был большой успех.
- В вас изначально видели прежде всего вышечника?
На трамплине тем временем программы становились все более сложными, я уже не обладал нужной массой тела, всегда был таким тощим. К тому же я не очень любил делать наскок на трамплине - это была беда какая-то (смеется). С вышкой дело хорошо пошло - стал вице-чемпионом на России, потом попал на чемпионат мира в Барселоне.
- В 17 лет на вышку забираться не страшно? Все-таки уже сознательный возраст.
- Боюсь показаться нескромным, но у меня с детства было чувство заднего вращения, что большая редкость. На самом деле и эти прыжки были у меня самыми любимыми. Для меня сделать 3,5 оборота назад с десяти метров - это был кайф. А страшно стало в 25 лет.
- Это момент осознания так работает?
- Это то же самое, что и в жизни. У тебя появляется ребенок, и ты начинаешь осторожнее водить машину, например. И вообще, ни за что не поверю, что в 25 лет кому-то может быть не страшно прыгать с 10 метров.
- Виктор Минибаев сказал, что ему не страшно, и именно это пугает его больше всего.
- Ваша предельная высота?
- Прыгал с 15 метров "солдатиком". Это все не для меня немножко. "Десятки" вполне хватает. А с пятнадцати прыгал в Барселоне, там мы участвовали в шоу - залез, понял, что жить хочется, что хочется детей (смеется).
- Хайдайвинг не для вас?
- Нет. И карьера до сорока лет, как у них, тоже не для меня. Как шоу - да, хайдайвинг смотреть классно. Как спорт… Это сложно. Нет массовости, это не детский спорт - в него нельзя прийти в раннем возрасте, не женский спорт, хотя женщины там есть… Много нюансов.
- Какие впечатления оставил у вас первый чемпионат мира в карьере?
- Самые позитивные. Мне было 18 лет, сами понимаете, какой там бассейн, какие виды на город оттуда открываются. Для меня это была фантастика. Со взрослой командой я никогда никуда не ездил - только на сборы на Майорку. До этого был только в юниорах, с трамплина никуда не отбирался - был Саша Доброскок, был Дима Саутин. Но уже на вышке я попал на этот чемпионат мира, стал седьмым, пробился в финал, получил лицензию на Олимпийские игры. Когда выходил на финал, сам не верил своим глазам - там выступали такие люди как Тянь Лян. Мне так нравилось, как он прыгал. Какая у него была техника!
Потом был Монреаль-2005, где мы стали чемпионами мира в синхронных прыжках с Дмитрием Доброскоком, а я был третьим в индивидуальных прыжках с вышки. Пара у нас создалась только перед Афинами-2004. В Австралии, в 2007 году, у меня было золото в индивидуальных прыжках и серебро в синхронных.
После этого был Пекин. Я туда приехал чемпионом Европы и чемпионом мира, но были свои нюансы в подготовке, не получилось осуществить свою мечту - выиграть золото Олимпийских игр. Ну что ж, значит, свою олимпийскую золотую медаль завоюю в каком-то другом качестве.
- Не жалеете, что не ушли после Пекина?
У меня было две операции на плече, я дважды восстанавливался. Было столько сделано, и все сначала после того, как сточили кость. Казалось, что все идет хорошо, казалось, что я набираю форму, и тут получаю на ровном месте травму колена… Не знаю, как вообще все это могло случиться в тот период времени, столько всего и сразу. Эта травма в итоге и стала той, которая не позволила мне нормально выступать, делать некоторые прыжки, в частности с разбега - было очень больно.
Но в итоге после всех этих сложностей я поехал на чемпионат мира в Шанхае. Не представляете, как хотелось попасть в финал, попрыгать со старыми соперниками. Но сорвал прыжок - ноль баллов. Колено так и не зажило, на Олимпиаде в Лондоне я прыгал на уколах.
Говорю не к тому, что я какой-то герой, просто руки опускались в тот момент, если честно. Я ведь прекрасно понимал, что это моя последняя Олимпиада. Так хотелось подготовиться, и чувствуешь, что не можешь это сделать.
Это все очень давило. Я садился в машину и уезжал с Круглого - было невероятно тяжело сидеть и смотреть, как все тренируются.
На Олимпиаду я в итоге поехал, но завалил один прыжок, хотя мог спокойно попасть в финал… Вообще в карьере моей так сложилось, что в Монреале я стал третьим, завалив прыжок на два балла со стойки на руках. В Пекине я тоже завалил прыжок со стойки на руках, и это не позволило мне выиграть Олимпиаду. И в Лондоне я заваливаю прыжок со стойки на руках... Я менял, искал прыжок со стойки… не помогло. Я остался без финала в Лондоне, сделал операцию на колене и выступил еще один только раз.
- С братом.
- Да. Это была его мечта, я к тому моменту вообще не тренировался, но за месяц собрал синхронную программу и мы выступили. Кстати, очень хорошо. Перед этим я уже знал, что это будет мой последний старт.
- Оглядываясь назад, пройти весь этот путь от Пекина до Лондона, оно того стоило?
- В любом случае стоило. Абсолютно точно. Я многое приобрел - терпение какое-то. Сейчас понимаю - уйди я в 2008 году, был бы сейчас другим человеком, не таким, каким в итоге стал. Все эти усилия, чтобы перебороть себя, все эти слезы, настоящие, мужские, многое мне дали. Закончи я после Пекина, сейчас бы жалел, сто процентов.
- И, несмотря на все это, отдадите своего маленького сынишку в прыжки в воду?
- Как только созреет для этого, отведу в бассейн. Не буду настаивать, чтобы он был прыгуном в воду, но, может, сработают родительские гены, гены бабушки и дедушки (смеется). Уже сейчас хочу окунуть его в воду. Пусть подрастает, а там уже посмотрим.
